Б.Г. Кипнис, А.И. Сапожников
Первым российским гербовником, получившим официальное признание, принято считать «Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской Империи». Работа над ним началась согласно указу императора Павла I от 20 января 1797 г. и первый том был утвержден уже в 1798 г.
Однако в начале XX в. высказывались предположения, что в Герольдмейстерской конторе был создан гербовник еще до появления Общего Гербовника. Так известный специалист в области геральдики В.К. Лукомский писал: «...сохранилось предание будто герольдмейстер Талызин сочинил и поднес императрице Екатерине и великому князю Павлу Петровичу три экземпляра Государственного гербовника». При этом он сослался на документы из архива Департамента Герольдии. Из этих документов следует, что в 1797 г., когда Герольдия приступила к созданию Общего Гербовника, она обратилась к императору за разрешением снять копию с Государственного гербовника, который «по высочайшей воле бывший герольдмейстер Талызин сочинил и поднес покойной императрице и Вашему Величеству». В ответ Павел I «повелеть соизволил, не находя гербовника прежде составленного достаточным, составить новый в Герольдии» (Переписка об Общем Гербовнике // РГИА, ф.1374, оп.1. Ед.хр.309).
В результате Гербовник Талызина был незаслуженно забыт. Сначала он попал в библиотеку Зимнего дворца, а в 1852 г. в составе эрмитажного собрания был передан в отдел рукописей Императорской Публичной библиотеки (ныне Российская Национальная библиотека; ОР РНБ. Эрм.112). К сожалению, последние два столетия этот интереснейший памятник истории и культуры был либо недоступен исследователю, либо не привлекал должного внимания.
В чем же значение и оригинальность труда Л.И. Талызина? Во-первых, это первый гербовник такого рода, составленный непосредственно в Герольдмейстерской конторе. Во-вторых, что особенно важно, это первая попытка составить российский гербовник не по иностранным образцам, об этом пишет сам автор: «...показав причины, препятствующие издать Гербовник по правилам чужестранных государств, обращусь к начертанию разума оной науки в отношении Российской империи, предварительно объяснив в каком образе сия часть должна быть, если б предложена была на основании древнего положения России» (ОР РНБ. Эрм.112. Л.5об.-6).
По мнению Талызина, формирование российского дворянства шло иначе, чем в Западной Европе. Поэтому в России не нужны те бесчисленные гербовые наименования, которые приняты в Западной Европе для различения многочисленных гербов. Этот момент принципиально важен в концепции автора: он предлагает отказаться от механического заимствования западноевропейского опыта и учитывать при герботворчестве российские особенности формирования дворянства. По его мнению, возникновение российского дворянства связано с упразднением местничества в 1682 г. и преобразованиями Петра Великого, который, «...отличая степени не по старшинству родов, но по заслугам и достоинству каждого ... упразднил старые чины и обряды, название дворянина учинив общим» (Там же. Л.8-8об). Именно поэтому «в России ныне существуют только те гербы, которые собственно к ней относятся, а покровительные, союзные, притязательные, церковные, чиновные и тому подобные гербы так как несоответствующие нынешним узаконениям Российской империи существовать здесь не могут» (Там же. Л.10об). Таким образом, для Талызина источником герба являются только «узаконения», а вовсе не личное герботворчество дворян.
Источник российских гербов автор видит в городовых гербах, произошедших, как известно, от городских печатей: «Начало оных в Российской империи происходит так как и во всех Государствах, от древнейших времен, чему служат ясным доказательством старинных городов гербы» (Там же. Л.17). Происхождение их за давностью лет, отмечает Талызин, теперь уже неизвестно. Они, по его мнению, и были первыми русскими гербами. Лишь Петр I начал жаловать дипломы и гербы дворянам, которыми теперь стали князья, бояре, и те, кого прежде собственно именовали дворянами. «С сих времен должно определить настоящее и основательное начало гербам и гербовой науке в Российской империи» (Там же. Л.18об.).
Развитие российских гербов и науки о них Талызин неразрывно связывает с процессом пожалования гербов как дворянам, так наместничествам и городам. По его мнению, источник происхождения герба находится в государственной власти герб дарующей, а не в герботворчестве самих дворян, придумывающих себе герб, пусть даже и по правилам геральдической науки.
Государственные гербы и гербы пожалованные стоят у Талызина на первом месте, в то время как родовые занимают по значимости последнее место. Это говорит об устойчивом примате государственного герботворчества в представлениях герольдмейстера, как отличительном признаке гербовой науки в России.
Четвертая часть Гербовника содержит цветные рисунки родовых гербов. В ней имеются изображения гербов: княжеских — 21, графских — 26, баронских — 15, дворянских — 385.
Значение Гербовника Талызина для изучения истории российской геральдики можно рассмотреть на конкретном примере. Возьмем для этого неизвестные ранее лейб-кампанские гербы.
25 ноября 1741 г. цесаревна Елизавета Петровна с помощью гвардейских полков, и прежде всего гренадерской роты Лейб-гвардии Преображенского полка, вступила на престол в результате государственного переворота. В знак признательности к Преображенским гренадерам 31 декабря того же года императрица повелела переименовать их роту в Лейб-кампанию. Капитаном Лейб-кампании императрица пожелала стать сама, а остальные чины получили следующие ранги: капитан-поручик — полного генерала, 2 поручика — генерал-лейтенанта, 2 подпоручика — генерал-майора, адъютант — бригадира, прапорщик — полковника, 8 сержантов — подполковника, 6 вице-сержантов — премьер-майора, подпрапорщик и квартермистр — секунд-майора, 12 капралов — капитана, 12 вице-капралов — капитан-поручика, 300 гренадер — поручика. Нижние чины не из дворян были произведены в потомственное дворянство и щедро наделены поместьями. Всем Лейб-кампанцам был пожалован особый герб с надписью: «За верность и ревность». Помещение для Лейб-кампании было отведено рядом с Зимним дворцом, она несла его внутреннюю охрану и сопровождала императрицу во всех путешествиях. В течение всего царствования императрицы Елизаветы Лейб-кампанцы пользовались ее исключительным расположением. Это привело к полному отсутствию военной дисциплины и крайней распущенности. Следующий император, Петр III, 21 марта 1762 г. упразднил Лейб-кампанию, но свергнувшая его с престола императрица Екатерина II приняла большую часть уволенных Лейб-кампанцев на службу, определив в Кавалергардский корпус.
В начале нашего века известный русский гербовед С.Н. Тройницкий посвятил специальное исследование Лейб-кампанским гербам, где он подробно изложил историю их создания. Одной из наград для Лейб-кампанцев стало пожалование в дворянство с повелением Герольдии вписать их в Дворянскую книгу и сочинить им гербы. Перед Герольдией была поставлена трудная задача: в течение короткого времени сочинить сразу несколько сот гербов. Для этого не хватало даже художников, умеющих рисовать гербы. Работа была успешно завершена во многом благодаря энергии тогдашнего главного русского геральдиста коллежского асессора Василия Адодурова. Однако часть Лейб-кампанцев гербов не получила: некоторые преждевременно умерли; другие, из числа потомственного дворянства, не представили сведений о родовых гербах. Еще одна большая часть Лейб-кампанцев не получила гербы в связи с тем, что за дерзость они были сосланы или переведены в армию.
Все Лейб-кампанские гербы имеют общие для всех эмблемы. Так у всех не титулованных Лейб-кампанцев в правой половине щита помещено в черном поле золотое стропило с наложенными на него тремя горящими гранатами натурального цвета, между тремя серебряными звездами. Фигуры, расположенные в левой половине щита, были взяты в соответствии с фамилией владельца: у Гребенщикова — гребни, у Кузнецова — молоты, у Карпова — карп. Когда это было невозможно сделать, то использовались фигуры, которые указывали на происхождение: у выходцев из крестьян — хлебные колосья, снопы; для потомков священнослужителей — кресты, свечи, книги.
С.Н. Тройницкий считал, что было сочинено и утверждено 220 Лейб-кампанских гербов (Тройницкий С.Н. Гербы Лейб-кампании обер и унтер-офицеров и рядовых. СПб., 1913. С.X.). При этом он сделал оговорку, помещенную в примечании: «Мы слышали, что существует рукопись с черновыми рисунками Лейб-кампанских гербов, в которой имеются, между прочим, проекты пяти неутвержденных гербов. Но так как эта рукопись показана нам не была и имя ее владельца нам не известно, то мы лишены были возможности проверить этот факт. Во всяком случае, эти пять гербов хотя и представляют интерес, но включению в Лейб-кампанский гербовник, как не утвержденные, не подлежат. Возможно, что это гербы Никифора Максимова и Василья Быкова, дипломы которых не были внесены к подписанию за отсутствием ковчегов и кистей, и гербы Игнатия Меренкова, Федора Глазова, Гаврилы Золотогрудова и Федора Дубова, изготовление дипломов для которых задержалось по той же причине. Пока же дело шло, Баскаков, Максимов, Глазов и Золотогрудов умерли, а Дубов и Меренков были исключены из Лейб-кампании. Первый за предерзости, второй за безумством» (Там же).
Маститый автор ошибался. В «Гербовнике» Л.И. Талызина среди высочайше конфирмованных гербов находится 6 (шесть!) Лейб-кампанских гербов, неизвестных С.Н. Тройницкому. Это гербы Давыдова Петра, Золотогрудова Гаврилы, Карпова Тимофея, Коробкова Петра, Малого Сидора, Сысоева Никиты.