— предыстория геральдики
— первые гербы
— гербы родовые и личные
— символы в гербах
— гербовое убранство
— значение гербов
— распространение гербов
— герольды
— турниры
— геральдические легенды
— геральдические ливреи
— геральдика в новое времяЧеловек наделен разумом. Человек способен ценить красоту. Это — поистине прекрасные свойства, особенно если они проявляются вместе. Именно поэтому, изобретая всевозможные изображения, наделённые смыслом (попросту говоря, всевозможные знаки), люди обычно стараются сделать их не только понятными, но и приятными для глаз. И наоборот, делая красивые вещи, люди часто вкладывают в их облик какой-то смысл... История человечества полна красивых знаков и «умных» украшений. Из глубины веков удивительные формы, яркие цвета, изысканные узоры доносят отголоски радости и печали, говорят о власти и славе, о трудах и битвах, о могущественных духах и божествах.

Примером может служить убранство фараона. Правитель Египта был покрыт знаками с головы до ног. Его лоб осеняло маленькое изображение кобры, которое указывало на сверхъестественное величие, божественность. Символом верховной власти над Египтом была двухцветная корона, причём её красная половина соответствовала северной, а белая — Южной части страны. В домашней обстановке фараон носил не корону, а полосатый платок; в бою повелителя можно было узнать по синему шлему особой формы. Кроме того, у фараона были и другие знаки высокого сана — например, скипетры. Нагрудные украшения и браслеты были покрыты символами богов-покровителей.

Другой пример — Древний Рим времён республики. Монарха не было, но знаки верховной власти существовали. Пучки прутьев с привязанными к ним топорами, — символ единства и силы, — специальные служители-ликторы носили в торжественных процессиях. Этот обычай сохранился и в эпоху империи.

История древнеримского войска полна разнообразных знаков. Военачальники носили на груди дисковидные украшения, напоминавшие о заслугах и подвигах. А на щитах легионеров выделялась молния — в честь Юпитера Громовержца, верховного бога римлян. Другим символом Юпитера был орёл, поэтому изображения орлов носили перед войсками на шестах.

Римляне изображали молнию в виде двух закрученных языков пламени, искр и крыльев — ведь молнии летят по воздуху. Посередине молнии иногда видна рукоять, за которую берётся Юпитер.

Когда Рим принял христианство, место перунов на щитах воинов заняла хрисма — монограмма Христа. Но орел по-прежнему оставался символом войска и государства.

Шло время. По Европе странствовали целые народы, порой затевавшие кровопролитные войны, а иногда мирно селившиеся бок о бок. Старая империя была разорена, но к IX столетию на её развалинах выросла новая, средневековая, в которой обычаи варваров причудливо перемешались с тем, что осталось от обычаев римлян.

В это беспокойное время правителями, фактическими хозяевами Европы стали знатные воины. Со временем появилось и специальное обозначение для такого воина — рыцарь. Каждый, кто становился рыцарем, клялся быть отважным, честным и справедливым, — и вся надежда была на то, что рыцарь сдержит слово. Разумеется, уже сам внешний вид рыцарей должен был демонстрировать их значимость и достоинство.

Поначалу одежды рыцарей не отличались особым великолепием — ведь узорные ткани в Европе были редкостью, их привозили с Востока. Зато раскрасить щит было достаточно просто — и потому на рыцарских щитах появились пёстрые кресты, львы и просто яркие полосы. Это были не собственные знаки рыцарей, а только украшения на их щитах, и если щит ломался, его хозяин мог заказать, купить или отнять у врага новый щит с любым другим изображением.

С конца XI века множество рыцарей побывало на востоке Средиземноморья, там, где шли бои за Святую Землю. По дороге крестоносцы оказывались и в Византии, и в Малой Азии. Рыцари не только воевали — они знакомились с сокровищами византийского и арабского искусства, с многоцветными орнаментами Востока, и им хотелось украшать свои доспехи столь же великолепно.

Мы не знаем, кто был первым человеком, решившим украсить все свои доспехи одним и тем же рисунком, и считать его своим собственным знаком. Но в XII веке мода на такую военную одежду распространилась по всей Европе, и знаки на ней стали называться гербами. Из военного обихода гербы тотчас проникли в мирный. Их стали изображать на печатях, на домашней утвари, на зданиях...

Каждый рыцарь очень гордился своим родом и очень дорожил землёй, которой владел — своим замком, своими поместьями. Поэтому и свой собственный герб он считал в то же время знаком своего рода и своего владения. Обычно сын имел такой же знак, как и отец — иногда, впрочем, с небольшими изменениями. В одних странах герб оказывался общим для всего рода, в других право на родовой герб имел только глава фамилии, а его родственники должны были вносить в свои гербы специальные отличительные знаки — бризуры. Впрочем, этот обычай соблюдался только самыми знатными семьями.

Каждый рыцарь стремился показать, что ему присущи все рыцарские добродетели и достоинства: бесстрашие и верность, честность и великодушие, бескорыстие и могущество и, конечно же, благочестие. Считалось, что все добродетели связаны воедино; достаточно было упомянуть одну, чтобы на ум пришли остальные. Поэтому любое изображение могло служить обозначением идеального рыцаря: могучий медведь и верный пёс, щедро плодоносящее дерево и меткая стрела. Злобные волки и драконы тоже годились для герба: они могли напоминать о победе над такими же неприятными противниками. Наконец, разноцветные, пёстро раскрашенные щиты тоже указывали на весь набор рыцарских качеств — просто потому, что на это же указывали все остальные гербы! Одним словом, в гербе могло изображаться что угодно. Но, тем не менее, некоторые фигуры были особенно любимы и чаще других попадали в гербы — прежде всего лев, царь зверей, более всего подходивший для обозначения идеального рыцаря.

В память о Древнем Риме средневековые императоры сделали своим геральдическим символом орла. Древнеримский орел обычно изображался золотым, но никакой обязательной расцветки у него не было. Другое дело — герб: и фигура и фон под ней должны были иметь определенные цвета. Средневековый императорский орел стал чёрным в золотом щите. Многие могущественные князья, желая подчеркнуть, как они близки к императору, приняли гербы с орлами. А некоторые, напротив, нарочно выбирали другие фигуры, чтобы показать, что император им нипочем.

Иногда рыцари изображали в своих гербах фигуры, намекавшие на их имена. Например, гербом Кастильского королевства стал замок (исп. — кастильо), а королевства Леонского — лев (леон). Герцоги Бара выбрали для своего герба двух барабулек — рыбы с этим названием водятся в Средиземном море. Такие гербы стали называться гласными.

Так выглядели рыцари в полном гербовом убранстве. У каждого из них на щите, налатнике, конской попоне повторяется одно и то же изображение. Обратите внимание на фигуру над шлемом — она тоже считалась частью герба, называлась нашлемником и могла повторять изображение в щите, а могла и не повторять.

Впрочем, всё это великолепие можно было изобразить гораздо проще — например, при помощи щита и шлема с нашлемником. Как выглядит всё остальное, можно было догадаться. Обычно на стенах замков, на печатях и в манускриптах гербы изображались именно так — в виде щита со шлемом или только в виде щита.

Значение гербов в Средние Века было огромно. Тот, кто уважал рыцаря, должен был узнавать и уважать его герб. И наоборот, оскорбление герба было оскорблением его обладателя. В бою рыцаря, закованного в латы с головы до ног, часто можно было узнать только по гербу на доспехах. Герб был вторым лицом для рыцаря — а может быть и первым!

Гербы стали знаком почёта и прав, поэтому они почти сразу же появились у тех, кто не воевал, но считался стоящим наравне с рыцарями — у знатных женщин, у священнослужителей высокого ранга. Города, общины и союзы тоже стремились получить гербы (правда, шлем над щитом в таких случаях помещался редко). Под конец Средневековья многие горожане и даже некоторые почтенные крестьянские семейства обзавелись гербами. Были и те, кто пользовался чужим гербом. Естественно, это считалось преступлением, разновидностью воровства.

Со временем появились люди, чьей профессией было знать гербы, разбираться во всех гербовых тонкостях, определять, у кого есть право на тот или иной герб, а у кого нет. Этих людей называли герольдами, их помощников — персевантами; верховные герольды получили название гербовых королей. Каждый более или менее значительный государь стремился иметь своего герольда или хотя бы персеванта.

Герольда можно было узнать по одежде — далматике, украшенной гербом господина.

Герольды и гербовые короли старательно изучали щиты и шлемы и собирали гербы в сборники — гербовые столбцы (то есть свитки), гербовники. Обычно это были своды рисунков; но герольды умели блазонировать гербы — то есть точно и подробно описывать их, поэтому бывали гербовники совсем без изображений. Благодаря герольдам, к XIV веку появилась названная в их честь геральдика — гербовое искусство и наука о гербах.

Во время больших войн и маленьких стычек рыцари состязались в силе и ловкости на поле боя, а в мирное время они съезжались на торжественные состязания — турниры. Это были настоящие праздники воинского искусства, и, конечно, они быль немыслимы без геральдических украшений. Перед началом турнира устраивались выставки гербов; рыцари состязались, облачённые в гербовое убранство, которое часто бывало еще великолепнее боевого.

Главными судьями на турнирах и во всех делах, касающихся рыцарской чести и рыцарских прав, стали государи (князья, короли, императоры) и их герольды. С XIV века они стали жаловать гербы тем, кто их раньше не имел, а позднее стали выдавать грамоты с пожалованными гербами и подтверждать старые гербы. В эту эпоху гербы стали постепенно «разрастаться». Кроме щита и шлема они стали включать в себя фигуры, поддерживающие щит по сторонам, надписи и многое другое.

Герольды записывали недостоверные, но захватывающие истории — «гербовые басни» — о том, как появился тот или иной герб.

Рассказывали, что предок королей Арагонских, граф Барселонский Гальфрид Волосатый был тяжко изранен в битве с норманнами. Невзирая на свои страдания, он поспешил к императору Карлу Лысому (внуку Карла Великого), чтобы доложить о победе. Растроганный такой верностью, Карл омочил пальцы своей руки в крови, которая, как написано в хронике, «обильно изливалась из ран» Гальфрида, и провёл четыре кровавых полосы по золочёному графскому щиту. Так появился герб графов Барселонских, ставший затем гербом Арагона и Каталонии.

Другая легенда гласит, что во время крестового похода Леопольд Бабен-бергский, герцог Австрии, в жаркой схватке с сарацинами оказался с ног до головы залит вражеской и собственной кровью. Только там, где на-латник герцога был стянут широким боевым поясом, осталась белая полоса. Об этом с тех пор напоминает герб Австрии.

Есть и забавные «гербовые басни». Например, о красных шарах в гербе рода Медичи, великих герцогов Тосканских, говорили, что это — пилюли, которыми предки рода, медики-аптекари, пользовали больных.

Так люди стали считать, что каждый герб обязательно таит в себе какую-то захватывающую историю, какие-то точные исторические сведения. На самом деле гербов, содержащих такие сведения, гораздо меньше, чем может показаться на первый взгляд, и сочинены они в большинстве своем даже не во времена герольдов, а еще позднее.

Люди эпохи герольдов жили в мире, полном гербов, и потому просто не могли представить себе, что когда-то геральдической науки и геральдического искусства не существовало. Любознательным людям средневековья очень хотелось знать, каким был герб Юлия Цезаря или царя Давида, гербы короля Артура и рыцарей Круглого Стола, — а так как этих гербов на самом деле не было, их сочинили. Со временем заговорили даже о гербах первых людей — Адама и Евы. У Адама был красный гербовый щит без каких-либо фигур, а у Евы — серебряный.

Нашлись геральдисты, составившие гербы для Самого Христа, для Его «верных вассалов» — апостолов и архангелов, и даже для Сатаны, которого считали чем-то вроде рыцаря-предателя (этот герб я, пожалуй, не стану изображать).

Преданные слуги и верные воины сопровождали знатных рыцарей в мирную пору и на войне. Скромность не позволяла этим людям носить одежду с гербом господина, но во многих странах для них существовали ливреи, то есть пожалованные одежды, имевшие определенные цвета и иногда украшенные разнообразными знаками. По этим цветам и знакам можно было определить, кому служит человек, одетый в ливрею. Часто, но далеко не всегда, цвета ливреи и значки на ней были связаны с гербом господина. Оруженосцы, ближайшие помощники, старшая челядь щеголяли в ливрейных цветах с головы до ног, младшая прислуга могла довольствоваться цветной повязкой на рукаве или шляпе. Существовали и значки, фигурки на одежде, исполнявшие ту же роль. На поле боя ливрейные знаки помогали отличить один отряд от другого. Это была своеобразная униформа, но только геральдическая.

Со временем всё в Европе изменилось. Закончилась прекрасная, беспокойная и загадочная пора Средневековья, и рыцарство потеряло своё былое значение. Люди перестали сражаться, держа расписанные щиты в руках, и с куклами на шлемах. Но они уже привыкли и привязались к гербам своих стран и городов, к семейным гербам и, наконец, к самой гербовой науке. Геральдика и геральдическое искусство продолжали жить — и продолжают жить до сих пор — там, где когда-то жили рыцари и их герольды, и там, где их не было: на Востоке и в Америке, в Африке и в Австралии. И, конечно, в России!

В России долго почти ничего не знали о гербах. Только некоторые семейства иностранного происхождения помнили про свои родовые знаки, да редкие чудаки следовали «чуждому обычаю». Но в конце XVII века многие старинные русские фамилии обзавелись гербами, и в XVIII столетии стало казаться, что геральдика в России была всегда. А на землях Украины и Белоруссии геральдика прижилась ещё в XV веке.

В наши дни гербовое искусство и наука не только живут и здравствуют, но и переживают новый расцвет. Многие государства, города и семейства во всех частях света имеют гербы, а для неимеющих составляются новые по правилам, установленным еще в Средние Века. В некоторых странах и сегодня есть герольды. И, конечно, находятся ученые, любящие геральдику и занимающиеся ею как настоящею наукой.