Г.В. Вилинбахов

Изучение русской государственной геральдики ставит перед исследователями вопросы, связанные не только с основными элементами герба, такими как двуглавый орел, ездец — св. Георгий, но и с другими, второстепенными геральдическими знаками. Их изучение представляется интересным и важным в связи с тем значением, которое имеют государственные эмблемы, как носители определенных официальных политических идей своего времени. Причем для России нового времени существенно рассмотрение государственной геральдики с точки зрения соотношения в ней эмблем светских и религиозных. В частности, этот вопрос важен в связи с тем, то некоторые авторы склонны рассматривать эпоху петровских преобразований как резкую грань между религиозной эмблематикой Московской Руси и светской — первой четверти XVIII в. Проанализировав использование в Петровское время в государственной геральдике изображения креста с сиянием, мы доказали, что это чисто религиозная эмблема, игравшая большую роль в конце XVI — первой четверти XVIII в. В настоящей статье мы предполагаем обратиться еще к одному элементу русской государственной геральдики этого времени — мечу. Его изображения встречаются как в сочетании с другими фигурами — двуглавым орлом, ездецом, так и самостоятельно.

Среди рассматриваемых в настоящей статье памятников с изображением меча значительное место занимают знамена, так как изображение официальных инсигний на них имеет большое значение, да и функция самих знамен такова, что помещавшиеся на них эмблемы несли значительную идеологическую нагрузку. В работах по русской геральдике меч никогда не являлся предметом специального рассмотрения. Лишь в своей статье о символике петровских знамен К.К. Мамаев немного касается изображения меча и делает вывод, что это одна из новых эмблем, вызванная к жизни петровскими преобразованиями, в частности, усилением светского начала в жизни страны. По мнению К.К. Мамаева, меч, как элемент знаменной символики, появился впервые в России в 1700 г. на полковом знамени Преображенского полка. Он трактовал его как чисто светскую эмблему. Композиция — меч, рассекающий змею, которая была помещена на ротных знаменах Луцкого полка 1712 г., рассматривалась им как механическое заимствование из широко известного в России того времени издания «Символы и емблемата» (1).

Однако самое раннее известное нам изображение меча на официальной инсигний относится к сер. XVI в. На откосе знамени «великий стяг» Ивана Васильевича Грозного 1560 г. из собрания Оружейной палаты изображен меч. Его интерпретация в этом случае тесно связана со всей композицией, помещенной на полотнище и расшифрованной многочисленными надписями на кайме: «Видение Иоанна Богослова. И видех небо отверсто, и се конь белъ и седяй на немъ, нарицашеся веренъ и истинненъ и въ правди судитъ и брани сотворитъ, очижъ ему еста яко пламенъ огненъ, и на главе его венцы мнозии и мы имать написано еже никтоже токмо Он Самъ. Иже оружиемъ избиени седящаго на коне и изшедшимъ изо устъ его: и видехъ единаго Ангела стоящаго на солнце и возопий гласом велиимъ ко всемъ птицамъ парящимъ посреди небеснымъ: приидите и соберитеся на вечери великого Бога да снесте плоти Царей и плоти крепких и плоти коней и седящихъ на нихъ и плоти всехъ свободныхъ, и рабовъ и малыхъ и великихъ». В нижнем углу полотнища у древка, на кайме изображение св. Иоанна Богослова и надписи: «Видение Иоанна Богослова», «Св.Ап. Иоаннъ Богословъ в лето 7068». В центре полотнища в круге изображен Христос на белом коне и сопровождающие надписи: «ИС ХС», «Царь Царемъ и Господъ Господемъ», «Оболченъ въ ризу очервлену кровию и нарицается имя его слово Божие и имать на ризе и на стегне своем имя написано Царь Царемъ и Господъ Господемъ». По сторонам круга изображены херувимы и серафимы, а под ним — воинство небесное, эти изображения сопровождаются надписями: «И воинство небесное идяху въ следъ его на конехъ серебныхъ оболчены въ висонъ белъ и чистъ» и «изо устъ его изыде оружие остро, да темъ избиетъ языки». На откосе в круге архангел Михаил, скачущий на коне с мечом и патриаршим крестом в руках; и изображением меча, т. е. собственно «оружие остро» (2). Вероятно, знамя это было изготовлено во время Ливонской войны (3). Таким образом, уже в середине XVI в. изображение меча встречается на государственной регалии, каковой является знамя царя, а также на ряде полковых знамен. Очевидна связь этой эмблемы с Апокалипсисом — видением Иоанна Богослова.

Напомним начальные строки этого произведения: 
«Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мной; и обратившись, увидел семь золотых светильников и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом: глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей» (4).

Приведенные надписи на знамени Ивана Грозного также заимствованы из Апокалипсиса, а изображения — иллюстрации к ним. Многофигурная композиция знамени подчиняется закономерностям построения живописных произведений грозненского времени. «Если в начале века (XVI. — Г.В.) многофигурные композиции ограничивались в лучшем случае десятками, если не единицами фигур, хотя и считались явно перегруженными, — пишет О.И. Подобедова, — то теперь они населяются толпами, число действующих лиц может нередко исчисляться чуть ли не сотнями (особенно если учесть приемы построения толпы или войска). Все эти многолюдные сборища волнуются, перемещаются, населяя, казалось бы, иконные и стенные плоскости повышенным движением, а на самом деле... оставаясь статичными и скованными» (5).

Апокалипсическая символика сохраняется и на знаменах XVII в. Аналогичными стягу Ивана IV 1560 г. были большие полковые знамена середины XVII в. (6). В 1688 г. Запорожскому войску было пожаловано знамя с изображением двуглавого орла, над которым на кайме было помещено изображение Вседержителя, в короне о трех венцах и в ризе красного цвета, а по сторонам надпись: «Верен и истинен и правосудный воин, очи же ему еста яко пламень огнен и на главе его венцы мнози, и облечен в ризу червлену кровию и нарицается имя его слово Бжие, и из оуст его изыдет оружие остро, да тем избиет языки, и той упасет жезлом железным» (7). На многих прапорах XVII в. на косицах помещены изображения мечей (8), а на одном на косице изображение меча и надпись «Иссеку отъ лица его враги его» (9). К концу XVII в. относится группа ротных знамен солдатских полков, возможно, иноземного строя, на которых помещено изображение выходящей из облака согнутой в локте руки в латах с мечом (10). Упомянем еще знамя, на полотнище которого - рука с мечом, крест с расширяющимися концами и полумесяц (11). Эта, внешне чисто геральдическая эмблема, широко известна на европейских знаменах XVI-XVII вв., о чем мы будем говорить ниже. К концу XVII в. относятся два знамени полков иноземного строя, на одном из которых изображены перекрещенные скипетр и меч, наложенные на корону, на другом — в той же композиции два меча. На их принадлежность России указывает то, что в обоих случаях в верхней части знамени помещен патриарший крест на Голгофе с орудиями страстей (12).

Особую группу составляют памятники, на которых изображен двуглавый орел, держащий в лапе вместо державы меч. К 1667 г. относится первое известное нам подобное изображение, помещенное в сочинении Симеона Полоцкого «Орел Российский» (13). Толкование вложено в уста Полиимнии: «...скипетр в деснице Орла российского знаменует благодать; меч же царский — на злых людей. Дий посылает скипетр, а Арей меч» (14). Аналогичное изображение двуглавого орла со скипетром в одном лапе и с мечом в другой помещено и на фронтисписе книги Л. Барановича «Трубы слове праведних» 1674 г. (15). На так называемом знамени царевны Софьи 1680-х гг. ее портрет помещен на груди орла, держащего в лапах пальмовую ветвь и меч (16). В связи с этим интересно отметить, что двуглавый орел, держащий в одной лапе скипетр и меч, а в другой — державу, изображен на большом пехотном знамени 1690 г., на котором помещены портреты царствующих братьев Ивана и Петра Алексеевичей. Около орла в клеймах надпись: «И покры яко орелъ гнездо свое милосердие и человеколюбие собра вся языки гнезда земнаго въ Троице славити Бога единаго; въ десныхъ надъ нохтяхъ жезлъ или скипетръ и мечъ, жезломъ сокрушить, яко сосуды скудельничи, языки поганыхъ, не знающихъ Бога, и всяка супостата и врага» (17). 1695 годом датируется стрелецкое знамя, на одной стороне которого изображена сцена Страшного суда, на другой — двуглавый орел, на груди которого — портреты Ивана и Петра Алексеевичей, а в лапах — копье и меч (18). Орел со скипетром и мечом в одной лапе и державой в другой изображен также и на прапоре конца XVII в. (19).

Таким образом, очевидно использование изображения меча в русской государственной геральдике допетровского времени. Причем, следует указать на его двойную семантику. Наряду с символикой, восходящей к образам Апокалипсиса, встречаются изображения, где меч трактуется как символ власти, т. е. фигурирует наряду со скипетром в лапах орла.

Если иконографически этот тип восходит, вероятно, к образцу герба Священной Римской империи, то символические корни следует искать в средневековом мировоззрении. Основой его служило учение о «двух мечах». По изречению евангелиста Луки, для управления людьми бог вручил два меча: светский и духовный. Этим обосновывалось наличие двух господствующих сил: государственной власти и «священства» (церкви) (regnum et cacerdotium). В толковании папы Геласия (492-496) обе эти силы ставились в равное положение. В конце XI в. учение о «двух мечах» получило новую трактовку. Сторонники папы утверждали, что духовный меч выше светского, так как он способен поражать и самих носителей светского меча — королей и императоров. Больше того, светский меч вручается монархам духовной властью при обрядах коронации и помазания на царство. Сторонники императора доказывали, ссылаясь на Геласия, что оба меча равны, а крайние генрихианцы (так называли приверженцев Генриха IV) доказывали даже, что оба меча принадлежат императору, и он по своей воле вручает духовный меч епископам (практика королевской инвеституры прелатов) (20).

В качестве иллюстрации к учению о «двух мечах» приведем миниатюру из манускрипта Geste des Saxons de Luenebourg 1442-1448 гг., на которой изображен бог, вручающий два меча светскому и церковному государям: императору и папе (21). Как символ светской власти меч фигурирует на миниатюре из Бамбергского сакраментария 1002-1014 гг., на которой изображена коронация императора, получающего знамя и меч (22). Таковы истоки семантики меча, как символа власти.

Наряду с этим существует и символ Божьего меча, карающего неверных, восходящий к образу Апокалипсиса. В европейской знаменной символике XVI-XVII вв. широко используется изображение согнутой в локте руки с мечом, иногда выходящей из облака, иногда облаченная в латы, которое расшифровывается как «рука бога». В качестве примеров приведем несколько знамен: датское 1618-1648 пехотного полка Фридриха III, саксонское 1618-1648 полка Франца Альбрехта, английские 1642-1651 личной гвардии Эссекса и полка сэра Уильяма Сандерса Букингемширского, польские кавалерийские штандарты и морские флаги XVII в. (23). Причем, в Польше эта эмблема читалась не только как рука бога, но и являлась специальным знаком короля (24), т. е. синтезированы оба символа меча. Подобный синтез двух понятий встречается и в раннем средневековье. Так, в IX в. Агобар Лионский описывает меч, переданный папой императору, как символ подчинения варварских народов, дабы они могли принять веру, и расширения пределов царства верующих (25), т. е. «меч духовный» как бы передается в руки светского государя и происходит слияние «двух мечей» в единый, несущий в себе идею светской и духовной власти, а также являющийся символом божьего меча, направленного против неверных. Аналогичные идеи были заложены и в изображениях меча на русских государственных инсигниях XVI-XVII вв., которые мы рассмотрели выше.

Для иконографии этой эмблемы большой интерес представляет титульный лист книги «Меч духовный еже есть глас божий» изданной Л. Барановичем в Киеве в 1666 г. (26). Здесь представлены изображения Христа на коне с мечом, выходящим из его уст, воинство небесное с мечами, крест на державе представленный в виде меча, держава опирается на два меча с надписями «ветхий завет» и «новый завет», которые держат царь Давид и апостол Павел и т. д. Таким образом, можно видеть синтез двух символов меча — религиозного и светского.

Теперь обратимся к Петровской эпохе. Мы уже говорили о том, что единственное, существовавшее доныне упоминание меча в связи с русской знаменной символикой относило начало его изображения на полотнищах ротному знамени Преображенского полка 1700 г. и рассматривало как светскую эмблему. Уже приведенный нами материал представляет широкое использование меча на государственных инсигниях, каковыми являются знамена. Чтобы получить более отчетливое представление о семантике меча в Петровское время рассмотрим комплекс памятников, несущих на себе это изображение.

1696-м годом датируется знамя гербовое царя Петра Алексеевича. На нем в центре изображен двуглавый орел, у которого на груди в круге образ Христа на коне с мечом, выходящим из уст. На кайме круга надпись: «Отъ устъ его изыде оружие обоюдно острое, еже победити вся враги помазанника своего, видимыя и не видимыя». В клювах орла и у копий, которые он держит в лапах, помещены хартии с надписями: «Се вознесе главу мою на враги моя», «Десница твоя Господи, прославися въ крепости», «Дасти же сокрушити супостаты твоя», «Приими копие святое, яко даръ от Бога». Орел изображен на фоне моря с кораблями. На откосе изображен «камень веры» с предстоящими апостолами Петром и Павлом (либо св. Алексеем), и надписи: «Се полагаю во основании камень краеугольный, да созиждется верное мое Царство до скончания века» (под камнем), «Покрыю его, яко позна имя мое» (над камнем) (27).

Налицо явная параллель с вышеописанным «великим стягом» Ивана Грозного. В этом нет ничего удивительного, так как образ этого царя во многом был примером для молодого Петра. Это сохранялось в течение всей его жизни. Если в начале самостоятельного правления, отправляясь под Азов, Петр берет с собой стяг с изображением Спаса, с которым Иван Грозный был под Казанью (28), то в 1721 г. Петр был очень доволен триумфальными воротами, устроенными герцогом Голштинским по случаю Ништадтского мира, на которых по одну сторону изображался царь Иван Васильевич, скачущий на коне, и гербы присоединенных им княжеств, по другую - конный Петр и гербы новоприобретенных провинций. На первом изображении находилась надпись «Incepit» (начал), на втором — «Perfecit» (окончил). Петр сказал: «Эта иллюминация самая лучшая во всей Москве; тут представлены мои собственные мысли. Этот государь мой предшественник и пример; я всегда принимал его за образец» (29). На полковом знамени лейб-гвардии Преображенского полка 1700 г. изображен двуглавый орел с мечом в лапе (30). На ротном знамени полка этого же года помещена пышная барочная композиция с кулисами, фигурами Марса и Нептуна, арматурой, короной, раздвинутый занавес открывает вид на море, по которому плывет лодка, в ней Сатурн обучает юношу управлению веслом. Над ним всевидящее око, а под ним меч, обращенный вниз. На ротных знаменах Преображенского полка 1701 и Семеновского полка 1700, 1701, 1706 гг. в центре полотнища, в окружении цепи с Андреевским крестом, изображался обращенный вниз (31) меч под всевидящим оком(32). Ту же композицию можно видеть на ротном знамени Преображенского полка 1706 г., но под мечом нарисованы берег, море и корабль (33). На ротных знаменах армейских полков 1700-1712 гг. в окружении цепи с Андреевским крестом изображена рука с мечом, выходящая из облака (34). И, наконец, знамя городовых солдат, «построенное» в Казани в 1704 г. — в обруче выходящая из облака рука с мечом и надпись: «Господи десною твоею рукою Християнская воинства защити и оружием меча нечестивые сопостаты победи» (35).

Аналогом для этой группы знамен может служить аллегорическая композиция, прославляющая князя А.Д. Меншикова, украшающая фронтиспис книги «Ляврея или венец безсмертныя славы...» 1714 г., в верхней части которой изображен треугольник в сиянии, с надписью под нижними углами которого — два облака. Из одного из них выходит рука с венком и пальмовой ветвью, из другого — рука с мечом (36). На транспаранте фейерверка по случаю победы при Гангуте 1715 г. изображена выходящая из облака рука с мечом, как бы вмешивающаяся в ход морского сражения (девиз: «Слава въ вышнихъ Богу. Прославимъ прославившего насъ») (37).

Обзор петровских знамен показывает, что на основной массе помещается изображение меча. Очевидно символическое значение этой эмблемы, т. е. меч божий, что является параллелью описанным выше европейским знаменем. Эта эмблема появляется уже на первых знаменах Петровской эпохи и сохраняется на всем ее протяжении. Также ясно, что в государственной геральдике продолжается единая линия, начатая в XVI в. знаменем Ивана Грозного.

В связи с вышеизложенным возможна и интерпретация эмблемы — рука с мечом, выходящая из облака, поражает змею. Может быть, в России иконографический тип этой эмблемы был заимствован из издания «Символы и эмблемата» и в частности оттуда перекочевал на полотнище знамени Луцкого полка образца 1712 г. (38). Фейерверк 1 января 1704 г. в Москве по случаю взятия Канцев в 1703 г. содержал изображение Марса, а в одном из медальонов, сопровождавших его, помещена рука с мечом, поражающим змею и девиз «Уповаетъ дондеже жизнь имеетъ» (39). Интерпретация этого сюжета возможна лишь как меч божий поражающий неверных, т. е. опять апокалипсическая идея.

На транспаранте фейерверка 1 января 1705 г. в Москве изображена рука с мечом, выходящая из облака и поражающая змею, напавшую на женщину (девиз «отмъщу немилосердию») (40). Предлагаемая нами интерпретация этой композиции восходит к следующему сюжету из Апокалипсиса, XII: 
«И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения. И другое Знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами и на голове его семь диадем. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца. И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его, А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней. И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною...»

В связи с предлагаемой интерпретацией этой эмблемы, которая спорна и требует дополнительной разработки, укажем на то, что образ «жены облеченной в солнце» был не чужд русской знаменной символике XVII века и Петровского времени. Ее изображение можно видеть на знамени конца XVII века, хранящемся в Стокгольме (41) и на втором знамени Морского Регимента, где на груди орла в круге изображен тот же образ «жены облеченной в солнце», а в лапах орла скипетр и меч (42). На одной стороне прапора XVII в. из собрания Оружейной палаты помещен «Ангел Господен» с мечом в правой руке и надписью на груди «кто яко Бог». На другой стороне полотнища изображена Богоматерь с младенцем на руках, стоящая на полумесяце (43).

Рассмотрим теперь изображения меча, встречающиеся на различных памятниках Петровского времени в сочетании с другими государственными эмблемами.

На гравированном И. Щирским в 1691 г. «Тезисе» И. Обидовского двуглавый орел изображен с копьем и мечом в лапах (44). На декорации фейерверков, устроенных в 1699 и 1700 гг. в ознаменование прекращения военных действий и заключения мира между Россией и Турцией был изображен двуглавый орел с ветвью мира и мечом в лапах (45). Аналогичное изображение было на триумфальных воротах, воздвигнутых Славяно-греко-латинской академией к торжественному въезду Петра в Москву 19 декабря 1704 г. (46).

В подобных же композициях, т.е. в составе русского государственного герба, меч изображен на заглавном листе «Арифметики» Л. Магницкого 1703 г. (гравюра М. Карновского) (47), на гравированном А. Шхонебеком в 1704 г. проекте оформления главного входа в Арсенал (48), на центральном панно на триумфальных воротах «именитого человека Строганова» в Москве в 1709 г. (49), на гравированной И.Ф. Зубовым и Г.П. Тепчегорским в 1712 г. Конклюзии — программе Лаврентия Трансильванского, изображающей переход молдавского господаря Дмитрия Кантемира в русское подданство (50). Гравированная А. Зубовым аллегорическая композиция, прославляющая князя А.Д. Меншикова, украшающая фронтиспис книги «Ляврея или венец безсмертныя славы...» 1714 г. включает изображение двуглавого орла под тремя коронами, держащего в одной лапе державу, в другой — меч (51). Семантически приведенным примерам близко изображение на фронтоне северной стены московских триумфальных ворот в декабре 1702 г., где скипетр, перекрещенный с мечом, помещены под короной (52). На одной из картин триумфальных ворот, построенных в Москве в 1703 г., было следующее изображение: «На гземзе Фортуна, началница достоинств, и Беллона, началница воинств, держат в клейме на царском престоле венец царский и шлем, скипетр и меч» (53). А на триумфальных воротах 1704 г. «крестообразне скипетр с рукою, знамение державныя силы, и мечь, знамение правды и отмщения, яко тыми его царское пресветлое величество российскую землю свою в целости соблюдает» (54). Назначение меча, в связи с символами власти, отмечал Феофан Прокопович, когда говорил «о высочайшей державе, яко от Бога устроена и мечем вооружена есть и яко противитися ей есть грех на самаго Бога...» (55).

Рассмотренная группа памятников представляет второе символическое значение меча, т. е. символа власти.

Однако особый интерес представляют изображения меча в сочетании с образом Петра Первого. Так, на фронтисписе «Новой чертежной книги...» К. Крюйса 1703-1704 гг. изображен сидящий Петр, левой рукой указывающий на корону, а правой держащий меч; два ангела над ним трубят славу, один из них держит скипетр, между ними — щит с двуглавым орлом (56). В данном случае, так же, как и в сочетании с символами власти, меч сам выступает как символ власти. Аналогичная символика меча и на гравированной около 1708 г. А.Ф. Зубовым, П. Пикартом и учениками карте Европы, где меч перекрещенный со скипетром и корона изображены под портретом Петра I (57). Однако в этих изображениях возможно и особое осмысление образа самого Петра, а не только абстрактных символов власти. Напомним слова Феофана Прокоповича: «...и лютая и еще тогда нам тяжкая война не могла зделать препятия, и воевано, и строено подобие, как о иудеях, Иерусалим по возвращении вавилонском созидающих, пишется: «Единою рукою своею творяху дело, а другою держаху меч»... Помрачил славу их Петр, который купно и скипетр, и меч, и древоделная орудия носит, не урод телом, но дивен делом, многоручный нарещися достоин» (58). В слове на воспоминание полтавской победы Феофан восклицал: «Петр, и к скипетру и к мечу родившийся, самодержец наш и воинственник наш!» (59).

Рассматривая эмблематику Петровского времени, необходимо помнить, что ее развитие и формирование происходит в эпоху барокко, отличную от других не только стилистическими особенностями искусства, но и формой мышления. Эмблематика в эту эпоху была одним из важнейших жанров, который предельно выражал основные особенности искусства того времени, в котором, как в фокусе, собирались и перекрещивались идейные устремления и художественные тенденции. Значение эмблемы, «умственный образ» не был строго фиксирован. Он отличался динамичностью, мог быть многозначен, хотя в значительной мере связан традицией. Так, одно и то же изображение могло приобретать различный смысл (60).

В связи с темой нашей работы эти положения имеют большое значение, так как символическая многозначность меча уже отмечалась нами и в допетровское время. В Петровское время распространилось еще одно значение символики меча, которое нельзя упускать из виду. Эмблемой его патрона апостола Павла (напомним, что Петра крестили в день св. апостолов Петра и Павла, 29 июня) было изображение меча, т.е. орудия, которым Павел был казнен. В средневековой эмблематике часто встречаются перекрещенные мечи, а еще один вариант эмблемы апостола Павла — меч, на который наложена открытая книга с надписью Spiritus Gladius, т. е. меч духовный (61). Совместная эмблема апостолов Петра и Павла - перекрещенные ключ и меч (62). Именно такое изображение можно видеть под портретом Петра на фронтисписе книги «Триумф польской музы», напечатанной в 1706 г. в Москве (63) и на транспаранте фейерверка 1 января 1723 г. в Москве по случаю взятия Дербента (64). В книге Иоанна Максимовича «Осм блаженства евангелские от Христа господа Спаса нашего изречение» 1709 г. о Петре-победителе говорится «се есть меч златий» (65).

В заключение рассмотрим еще один вариант символики изображения меча. В Петровское время на многих памятниках встречается изображение Марса, естественным атрибутом которого является меч. Однако, один из образов русских пьес начала XVIII в. «Марс роксалянский» - Петр. Впервые он появляется в пьесе «Страшное изображение» 1702 г. «Марс российский в своей победе видит победу православной церкви в первую очередь:

Аз же, меч изощренный извлекши по бозе,
изсекох окаянных в ревности мнозе... 
Где же знамения вознесох в победу,
отмстих благочестия многую обиду (66).

1 января 1703 г. в ознаменование взятия русскими войсками Нотебурга было устроено представление «Торжество мира православного», основная идея которого была изложена в «перечне» первого явления третьего действия: 
«Злочестие, жалея о погибели Идолослужения и умножении Благочестия вжигает две кометы, луну таврикийскую, льва шведскаго, еже вредити Православие; но Благочестие, под криломи орла великороссийскаго неврежденно, Марсу российскому дает крест и меч, еже Православия борителя побеждати» (67). Петр-победитель выступает на триумфальных вратах в нескольких образах, в том числе и в образе Марса (68). Так в верхней части триумфальных ворот 1704 г. было изображение «Марса вооруженного (сиречь воинскую его царскаго пресветлаго величества силу, в возвращенных странах оставленную) со щитом, на немже имя его царскаго пресветлаго величества написано, мечем аки бы поражающего Фаетонта внизу, утопающего в море, знаменающаго силу свейскую, в Ливонии в потоках крове своея от российскаго Марса пролияныя, утопающую» (69).

Феофаном Прокоповичем в Софийском соборе в присутствии Петра, вероятно, 24 июля 1709 г. был произнесен «Панегирикос, или Слово похвальное о преславной над войсками Свейскими победе», в котором Петр назван Марсом: «Твой же Марс, о монархо всероссийский» (70).

Завершая рассмотрение памятников XVII-первой четверти XVIII в., можно сделать следующий вывод. Наряду с широкоизвестными эмблемами, встречаемыми в русской государственной геральдике, такими, как двуглавый орел, ездец, единорог, крест Константина, Андреевский крест, использовалось и изображение меча. Эта эмблема допетровского времени имела двойную семантику: духовную и светскую, как символ власти. Следовательно, изображение меча на русских знаменах первой четверти XVIII в. не было нововведением этого времени, а продолжало уже установившуюся традицию. Тем более нет оснований говорить о чисто светском характере этой эмблемы в Петровское время, так как на большинстве памятников, прежде всего на знаменах, меч фигурирует как оружие Бога, «меч Божий», направленный против неверных, связанный семантически с Апокалипсисом. Это представляется в высшей степени естественным для православного государства, в котором религиозность сохраняет свою силу, несмотря на всю кажущуюся, при поверхностном взгляде, атеистичность реформ Петра.

При Петре в соответствии с общими закономерностями развития барочной эмблематики многозначимость этой эмблемы стала еще шире, что в значительной степени было обусловлено тем, что эмблемой одного из патронов Петра был меч. Кроме того, значительную роль в распространении идей и эмблем, так или иначе связанных с образом Петра, сыграло формирование в это время абсолютизма, культа государя, царя, императора. На службу этому процессу было поставлено все: литература, изобразительное искусство и, конечно, геральдика.

Ссылки и примечания

1. Мамаев К.К. Символика знамен Петровского времени. // ТГЭ, т.XI, с.28-32. 
2. Висковатов А.В. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск, ч.1, Спб., 1899, с.68-69, №120; Николаев Н.Г. Исторический очерк о регалиях и знаках отличия русской армии, т.1, Спб., 1898, с.20-22; Яковлев Л.П. Русские старинные знамена. Дополнение к 3 отделению Древностей Российского государства, ч.II. Подробная опись. Б.М., 1865, с.8-10; Рисунки к Дополнению..., л.3; Звегинцов В.В. Знамена и штандарты русской армии XVI в. - 1914 г. и морские флаги. Париж, 1964, с.2, табл.1, №1; Белавенец П.И. Краткая записка о старых русских знаменах. Спб., 1911, с.7; Приложение к Краткой записке..., с.8, рис.2; Опись Оружейной палаты, ч.III, М., 1884, с.7-10, №4061. 
3. Арсеньев Ю.В. О геральдических знаменах в связи с вопросом о государственных цветах древней России. - ЖМЮ, 1911, №3. 
4. Откровение святого Иоанна Богослова, 1. 
5. Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV. М., 1972, с.6. 
6. Опись Оружейной палаты..., с.34-40, №№4067, 4068. 
7. Там же, с.84-85, №4185. 
8. Звегинцов В.В. Указ.соч., с.6-7, табл.11, 17, 18, №№50, 58, 60. 
9. Там же, с.6, табл.17, №56. 
10. Опись Оружейной палаты, с.71-72, №4145. 
11. Звегинцов В.В. Указ.соч., с.6, табл.15, №46. 
12. Белавенец П.И. Указ.соч., с.61; Приложение к Краткой записке..., с.43, рис.48; Звегинцов В.В. Указ.соч., с.6, табл.16, №48. 
13. Симеон Полоцкий. Орел Российский. Спб., 1915, с.24. 
14. Там же, с.36-37. 
15. Белавенец П.И. Изменение российскаго государственнаго герба в императорский период. Историческая справка. Пг., 1915, с.20, рис.13; Алексеева М.А. Жанр конклюзий в русском искусстве конца XVII-начала XVIII вв. - В кн.: «Русское искусство барокко». Материалы и исследования. М., 1977, с.18, илл.1. 
16. Историческое описание Московского Новодевичьего монастыря. М., 1885, с.70, с.XLIV-XLVIII; Овчинникова Е.С. Портрет в русском искусстве XVII в. М., 1955, с.103-105, табл.XXXIII; Портрет Петровского времени. Каталог выставки. Л., 1973, с.116-117. 
17. ГЭ Зн.1555; Брандербург Н.Е. Исторический каталог С.-Петербургского артиллерийского музея, ч.1, Спб., 1877, с.280-285, Гр.XVI, №CCLXXXIX; Висковатов А.В. Указ.соч., ч.1, с.89-91, №127-128; Николаев Н.Г. Указ.соч., с.103-106; Звегинцов В.В. Указ.соч., с.4, табл.7, №30; Мамаев К.К. Указ.соч., с.26-27, илл.2. 
18. ГЭ Зн.1688; Зн.илл.17396-17399; Брандербург Н.Е. Указ.соч., ч.1, с.285-303. Гр.XVI, №ССХС. 
19. Описание 1838 года, №21, с.90, чертеж 7, Стрелецкое №23 - ГЭ, Фонд знамен. Архив П.И. Белавенца. 
20. Колесницкий Н.Ф. «Священная Римская империя»: притязания и действительность. М., 1977, с.95. 
21. Neubecker О. Le grand livre de 1’heraldique. Paris/Bruxelles. 1977, p.223. 
22. Kidson P. Stredoveke Umenie. Praha, 1974, s.39, №14. 
23. Аллард К. Новое голландское корабельное строение, глашающее совершенно чинение корабля... М., 1709; см. Книга о флагах соч. Карла Алярда изданная в Амстердаме в 1705 г. и в Москве в 1709 г. Комментарии составлены членом Особого Совещания кап.-лейтенантом П.И. Белавенцом. Спб., 1911; Smith W. Flags through the Ages and across the World. 1975, p.73; Wise T. Military Flags of the World. 1977. pl.3, №18, p.96; pl.3, №20, p.97; pl.9, №52, p.102; pl.9, №55, p.102; pl.10, №60, p.103. 
24. Wise T. Op.cit., p.103. 
25. Монтгомери Уотт У. Влияние ислама на средневековую Европу. М., 1976, с.71. 
26. ГРМ Др/гр 114. 
27. Висковатов А.В. Указ.соч., ч.1, Спб., 1899, с.93-94, №133; Николаев Н.Г. Указ.соч., ч.1, с.102; Белавенец П.И. Краткая записка..., с.24-25; Приложение к Краткой записке..., с.13, рис.9; Опись Оружейной палаты..., с.49-50, №4072; Звегинцов В.В. Указ.соч., с.4, табл.2, №32; Мамаев К.К. Указ.соч., с.28-29, илл.3. Следует указать на вариант этого знамени, опубликованный К.К. Мамаевым. На нем следующие разночтения: на груди орла изображена женщина со щитом (?) в руке на фоне солнца и надпись «Жена облеченная в солнце» - см. Откровение св. Иоанна Богослова, 12; в лапах орел держит скипетр и меч. 
28. Опись Оружейной палаты..., с.6; Николаев Н.Г. Указ.соч., ч.I. Приложение к главе II, с.3-4. 
29. Савлучинский П. Русская духовная литература первой половины XVIII в. и ее отношение к современности (1700-1762). - «Труды Киевской духовной академии», Киев, 1878, №4, с.157; Дмитриев Ю.Н. К истории одного памятника. - В кн.: Сообщения ГРМ, вып.4, М., 1956, с.61. 
30. Висковатов А.В. Указ.соч., ч.2, с.53, рис.211; Николаев Н.Г. Указ.соч., с.203-204; Звегинцов В.В. Указ.соч., с.7, табл.19, №61. 
31. Висковатов А.В. Указ.соч., ч.2, с.53-54, рис.212; Николаев Н.Г. Указ.соч., с.204-205; Звегинцов В.В. Указ.соч., с.7, табл.19, №62. 
32. Висковатов А.В. Указ.соч., ч.2, с.54-56, рис.214, 216, 219; Николаев Н.Г. Указ.соч., с.206-208; Звегинцов В.В. Указ.соч., с.8, табл.19, №64, табл.21, №68, табл.22, №70,73; Белавенец П.И. Краткая записка... с.64-65, Приложение..., с.46, рис.51. 
33. Висковатов А.В. Указ.соч., ч.2, с.55, рис.217; Николаев Н.Г. Указ.соч., с.207-208; Звегинцов В.В. Указ.соч., с.8, табл.19, №71. 
34. Висковатов А.В. Указ.соч., ч.2, с.57, рис.222; Николаев Н.Г. Указ.соч., с.212; Звегинцов В.В. Указ.соч., с.9, табл.23-24, №№77-80. 
35. Опись Оружейной палаты..., с.77, №4169, Николаев Н.Г. Указ.соч., с.213-214. 
36. Памятники русской культуры первой четверти XVIII века в собрании Гос. Эрмитажа. Каталог. Л.-М., №612; Портрет Петровского времени, с.207; Гравюра Петровского времени. Каталог выставки. Л., 1971, с.33. 
37. Ровинский Д.А. Описание фейерверков и иллюминаций. В кн.: «Обозрение иконописания в России». Спб., 1903, с.191; Макаров В.К. Русская светская гравюра первой четверти XVIII века. Сводный каталог. Л., 1973, с.141, №34; Пекарский П.П. Наука и литература при Петре Великом. Спб., 1862, т.2, с.690-692; Алексеева М.А. Фейерверки и иллюминации в графике XVIII в. Каталог выставки. Л., 1978, №43, с.37-39.
38. Мамаев К.К. Указ.соч., с.34, илл.12. 
39. Алексеева М.А. Указ.соч., с.52, 54, №62. 
40. Там же, с.59-60, №69. 
41. Белавенец П.И. Краткая записка..., с.42; Приложение..., с.26, рис.26; Звегинцов В.В. Указ.соч. 
42. Мамаев К.К. Указ.соч., с.28, илл.3. 
43. Висковатов А.В. Указ.соч., т.1, с.94-95, рис.136; ГЭ Зн.илл.17461, 17463, 13512, 13511; Опись Оружейной палаты..., №4194, с.94, 95. 
44. Алексеева М.А. Жанр конклюзий..., с.9, 15, илл.3. 
45. Васильев В.Н. Указ.соч., с.27, илл.3. На рисунке, опубликованном в этой работе видно, что над орлом три императорские (!) короны. Вероятно, сам рисунок декорации был исполнен в 1724 г., когда, по требованию кабинет-секретаря А.В. Макарова, инженер В.Д. Корчмин стал присылать ему копии рисунков фейерверков. 
46. Русская старопечатная литература (XVI-первая четверть XVIII в.). Панегирическая литература Петровского времени. М., 1979, с.166. 
47. Кроткое А. Морской кадетский корпус. Краткий исторический очерк. Спб., 1901, с.24. 
48. Аренкова Ю.И. Арсенал в Кремле. История строительства. В кн.: Русское искусство барокко. Материалы и исследования. Под ред. Т.В. Алексеевой. М., 1977, с.46, илл.35. 
49. Борзин Б.Ф. Монументально-декоративная живопись Петровского времени (очерки). В кн.: Ленинградский гос. педагогический институт им. А.И. Герцена. Ученые записки, т.349. Изобразительное искусство. Л., 1968, рис.48. 
50. Алексеева М.А. Жанр конклюзий..., с.12, илл.9. 
51. Гравюра Петровского времени... с.33; Портрет Петровского времени..., с.207. 
52. Панегирическая литература..., с.153. 
53. Там же, с.140. 
54. Там же, с.168. 
55. Савлучинский П. Указ.соч., с.158. 
56. Крюйс К. Новая чертежная книга... Амстердам, 1703-1704 гг. См. Гомзина О.Н. Книги Петровского времени в научной библиотеке Эрмитажа. В кн.: ТГЭ, XVI, Л., 1975, с.105. 
57. Памятники..., с.91, №533. 
58. Павленко Н.И. Петр I (К изучению социально-политических взглядов) - в кн.: Россия в период реформ Петра I. М., 1973, с.49; Панегирическая литература..., с.31-32, 118, 236, 238; Феофан Прокопович. Слова и речи. Ч.2. Спб., 1761, с.51. 
59. Савлучинский П. Указ.соч., с.149-150; Панегирическая литература..., с.215-216. 
60. См.: Морозов А.А., Софронова Л.А. Эмблематика и ее место в искусстве барокко. - В кн.: Славянское барокко. Историко-культурные проблемы эпохи. М., 1979, с.13, 23. 
61. Ellwood Post W. Saints, Signs and Symbols. London, 1977, p.49; Ferguson G. Signs and Symbols in Christian Art. Oxford, 1977, p.137-138, 182. 
62. Ellwood Post W. Op.cit., p.75. 
63. Луппов С.П. История строительства Петербурга в первой четверти XVIII века. М.-Л., 1957, с.109, рис.12. 
64. Берхгольц Ф.В. Дневник камер-юнкера, ч.3. М., 1858-1859, с.7; Алексеева М.А. Фейерверки и иллюминации..., с.24-25, №16. 
65. Панегирическая литература