Герб на печати русского великого князя впервые появился при Василии Темном; но это был герб венгерских королей (!) (см. рис. 13). Московский государь воспользовался властным символом своего коллеги, не осознавая эмблематического значения этого символа, его персональной принадлежности. С развитием русской знаковой культуры заимствования геральдического характера становились все более осознанными. На личной печати царя Федора Алексеевича впервые встречается настоящий герб (российский орел в щите, шлем с царской короной, намет). Но это — единственный случай для XVII столетия, не отражающий общей ситуации.
Рис. 13. В середине — печать великого князя Московского Василия II Васильевича (ум. в 1462 г.). На этой прорисовке, к сожалению, не читается собственно гербовый щит под шлемом (присутствуют оба), зато ясно распознаваем нашлемник: страусовая голова с подковой в клюве, возникающая из плюмажа над нашлемной короной. Слева — герб венгерских королей Анжуйской династии ювелирной работы с таким же нашлемником; справа — герб короля Венгрии и Польши Людовика I Великого с коронованным страусом (Гельдернский гербовник, последняя треть XIV в.).
Только на рубеже XVIII в., по мере петровских реформ, двухсотлетняя официальная монаршая эмблема — двуглавый орел, как правило — со всадником на груди — впервые приобрела устойчивые геральдические характеристики. В частности, была закреплена иконография деталей (в лапах орла помещались скипетр с державой и ничто другое, всадник разит змея именно копьем, а не мечом); определилась расцветка: черный орел в золотом поле (это было установлено в подражание гербу Священной Римской империи), «натуральный» всадник в червленом щитке. Всадник сохранил геральдически необычный поворот вправо от зрителя, определившийся в «догеральдический» период развития государственной символики России. Впрочем, на изображениях, выполненных западными мастерами, эта особенность иногда не бывала соблюдена.
Одновременно произошло переосмысление фигуры всадника («ездца») на груди орла. Ранее ездец, поражающий змея, являлся символическим изображением победоносного российского государя; при этом и ездец, и орел обозначали государство Московское (т. е. Российское). Со времени Петра I всадник стал считаться святым Георгием и связываться с московским великим княжением, а орел — с Россией в целом. С основания ордена св. Андрея Первозванного его цепь (первоначально в весьма условной передаче) помещалась в составе государственного герба, обычно окружая щиток со всадником. Если сам орел изображался в поле щита, то цепь должна была окружать этот щит, а не сердцевой щиток. Это правило, однако, соблюдалось не всегда. Герб воспроизводился обычно в сокращенном виде: вне большого щита, со «свободным» орлом, а иногда без цепи и даже щитка со всадником.
Еще до принятия императорского титула Петром I короны над орлом (сначала средняя, затем и две прочие) приобрели вид «империальских», аналогичных гербовой короне Священной Римской империи. При этом средняя корона часто (но не всегда) изображалась с характерными лентами. Первоначально предполагалось, что орел как таковой увенчан лишь двумя коронами, а третья, большая, венчает щит с птицей. Но, поскольку орла чаще всего изображали вне поля щита и большая корона помещалась непосредственно над ним, эта композиция стала восприниматься как нераздельная, что и было узаконено уже в 1730 г.
Помимо общероссийской символики еще с XVI в. существовали в изобилии второстепенные монаршие эмблемы догеральдического характера, обозначавшие отдельные княжества и владения согласно полному титулу. При Петре I они также постепенно приобрели геральдическое оформление: получили фиксированные цвета, были помещены в коронованных щитах. Был поставлен (но не решен) вопрос о создании большого императорского герба, в состав которого вошли бы все гербы владений. Возникали лишь прецеденты помещения щитков с гербами важнейших царств и великих княжеств на крыльях орла, рядом с московским гербом.
Члены династии поначалу не получили каких-либо личных гербов: они находились как бы в тени императорского великолепия и в случае надобности пользовались гербом императора как общединастическим.
Став российским наследником, будущий Петр III принял сложный герб, в котором щит с российским орлом и многопольный щит Шлезвиг-Гольштейна бок о бок помещались на груди еще одного двуглавого орла (на этот раз играющего роль одиночного щитодержателя). Иногда этот герб употреблялся Петром III и после восшествия на престол.
При Павле I был проведен ряд реформ: установлены геральдические права членов династии (великие князья смогли пользоваться имперским орлом как своим, князьям крови императорской был дозволен такой же орел, но без всадника на груди); учрежден особый герб монарха как главы «российского кавалерского ордена»; а вскоре по провозглашении Павла I гроссмейстером Державного ордена св. Иоанна Иерусалимского (ордена-государства мальтийских рыцарей) в 1797 г. эта уния двух держав была запечатлена в гербе России: на груди орла (позади московского щитка) был расположен мальтийский крест под гроссмейстерской короной. Исходя из композиционных соображений, андреевская цепь стала помещаться в составе государственного герба лишь изредка. Но, в отличие от андреевской цепи, коронованный крест был введен в герб не как отдельный орденский знак, а как постоянный атрибут орла (подобно короне, скипетру и державе).
Наконец, в 1800 г. был подготовлен к утверждению Манифест о полном гербе империи, в состав которого вошли десятки титульных гербов, коронованные шлем и сень, щитодержатели со знаменами и орденские знаки. В качестве династического элемента в государственный герб поместили составной щит Шлезвиг-Голштинского герцогства.
император подписал манифест, однако не распорядился опубликовать его и не ввел в действие, — видимо, потому, что не был удовлетворен документом в полной мере. Вскоре манифест окончательно потерял актуальность: смерть Павла I означала конец унии с орденом, и Александр I убрал коронованный крест из герба, вернувшись к петровско-екатерининской версии.
В конце правления Александра I и особенно при Николае I широко и вполне официально употреблялся вариант государственного орла, существенно отличавшийся от гербового: с венком и молниями, а порой также и с факелом или пучком стрел, в лапах, с вытянутыми в стороны крыльями, нередко — под одной короной. Это явилось в стилистическом плане итогом влияния французского ампира, а в плане гербоведческом — отражением немецкой, прежде всего — прусской практики использования официальных знаков власти (Hoheitzeichen), вольно варьирующих элементы герба. Под конец царствования Николая I негербовая версия государственного орла постепенно вытеснялась гербовой, при этом на крыльях орла, как в свое время при Петре I, располагались шесть щитков с гербами важнейших владений.
В 1856 г. Александром II были утверждены спроектированные Б.В. Кёне большой, средний и малый (для различных протокольных и церемониальных целей) государственные гербы; гербы царств, княжеств и иных титульных владений; большой и малый гербы для всех членов династии; а также родовой герб императора. При создании большого и среднего гербов империи Кёне удалось сочетать наднациональные традиции оформления государственных гербов с характерным композиционным решением, принятым для государственных печатей России еще в XVII в. Но при всем остроумии общей схемы она была воплощена со множеством несуразностей, прежде всего в порядке расположения отдельных территориальных гербов. Авторская манера Кёне проявилась в ревностном, но поверхностном и не всегда адекватном соблюдении гербоведческих правил: московский всадник, вопреки традиции, был развернут геральдически вправо (хотя поворот влево не воспрещен, а лишь считается исключением), щит со всадником получил тонкую золотую кайму, чтобы избежать наложения червленого щита на черную грудь орла (хотя, будучи не фигурой, а отдельным щитом, московский герб не должен был подчиняться «основному правилу») и т.д. Как сама реформа, так и стилистические особенности изображений, в которых она была воплощена, вызвали острую критику таких ярких персонажей своего времени, как великий князь Константин Николаевич и святитель Филарет Московский. Но суждения первого были недостаточно профессиональны и точны для того, чтобы достичь успеха, а суждения второго — слишком тактичны и недостаточно настойчивы; когда для рассмотрения критических замечаний был созван специальный комитет, Кёне сумел представить на его заседании аргументы, убедившие Государя и двор, и успешно отразил атаки на реформу. В 1882-1883 гг. государственный герб был переутвержден (добавлены два новых элемента, не изменившие общей структуры). При этом в употребление был введен новый дизайн государственного орла — чуть менее «растрепанный», что явилось единственным шагом навстречу критикам реформы 1856 г.
Большой и средний герб империи были нужны прежде всего для придворного обихода. Наиболее часто употреблялся малый государственный герб, который в свою очередь воспроизводился в более или менее полных вариантах — от орла, несущего девять гербовых щитков на груди и на крыльях, в поле щита, обрамленного щитодержателями, орденской цепью и сенью, до орла, изображенного вне щита, с одним московским щитком, окруженным орденской цепью, на груди.
Для государственно-династических узаконений 1856 г. был специально сочинен (на основании вольно истолкованных догеральдических памятников) фамильный герб Романовых, к которому для полноты мог присоединяться шлезвиг-голштинский герб. Николаем I и Александром II были утверждены также специальные владельческие гербы важнейшим императорским и великокняжеским загородным резиденциям.
Одной из существенных особенностей династической геральдики в России было то, что все младшие члены династии не использовали корон, соответствующих своим титулам, но венчали свои гербы императорской короной. Это обстоятельство, на первый взгляд весьма почетное, вместе с тем подчеркивало несамостоятельность статуса членов императорской фамилии, являющегося лишь следствием близости к государю, а не собственных сеньориальных прав. По этой же причине в гербы старших (до пятого поколения) членов династии вместо мантии была введена сень, в принципе положенная исключительно правящим монархам.
В оформлении гербов женщин-членов династии дамскими атрибутами закон предусматривал четкое соблюдение общих правил, касающихся супружеской геральдики в России.
В заключение следует упомянуть, что государственный и династический гербы не были тождественны обычным дворянским, и право на них не определялось простой передачей потомству, но регламентировалось порядком престолонаследия и законами об Императорском доме.
Временное правительство заменило государственный герб империи двуглавым орлом без атрибутов — эмблемой, не имевшей ни фиксированной расцветки, ни геральдического щита и отчетливо подражавшей ранним догеральдическим русским орлам. Первое время этим квазигербом пользовались и советские органы власти.