По воле жалующего монарха в гербы дворян, городов, территорий и корпораций могли вноситься почетные добавления, «прибавки», «удостоения», обозначающие особую высочайшую милость. Наиболее характерно внесение в герб, в виде награды, государственного орла (в обычном или несколько измененном виде, целиком или же «возникающего»), орлиного крыла, императорской короны (как в гербах Калуги, Тихвина и т. д.) или иного символа верховной власти. Но подобную роль геральдической награды могли исполнять и элементы местных гербов (голова пермского медведя и сибирского соболя — у Строгановых, галера в гербе Комиссарова-Костромского), и обозначения дарованных наград (андреевский крест у графов Толстых, георгиевские крест и лента у Андреевских, получивших пожалование в 1917 г. от Сената), и указания на совершенные подвиги и понесенные труды (меч, маршальский жезл, пушка со знаменами и лев в воротах у князей Барклаев де Толли), и отвлеченные символы чести, достоинства и монаршей милости (например, жалованное некоторым родам при Екатерине II поле со звездой).
Такие жалованные добавления почетного и наградного характера всегда выделялись в особую категорию геральдических явлений, но до сих пор не имеют устойчивого определения в русском гербоведении; может быть рекомендован термин «аугментация» (калька с англ. honourable augmentation, почетное дополнение). В один герб могло быть внесено множество раздельных аугментаций, как в щит, так и вовне его. Так, Суворов впридачу к российскому графскому титулу получил пожалование, в котором первоначальный родовой герб был обременен каймой с надписью, пятипольным большим щитом с российским двуглавым орлом в одном из полей и обозначениями различных заслуг в четырех прочих, и нашлемник с российским орлом (нашлемник с орлом Римской империи уже был пожалован ранее всего, вместе с фамильным нашлемником их оказалось трое). При даровании княжеского герба аугментации в щите были перекомпонованы, оба российских орла дополнены новыми элементами. Аракчеев, уже будучи графом и имея герб с аугментациями, удостоился особой милости — его первоначальные щитодержатели (воин и единорог) заменили фигуры военных в мундирах подшефного Аракчееву полка.
Теоретически жалованные элементы, отражающие государственную или земельную символику, не могли присваиваться обладателями гербов иначе как в силу пожалования [20]. Пожалование титулом давало лишь право испрашивать аугментацию, но не присваивать таковую. На практике этот принцип иногда нарушался: князь Кутузов-Смоленский помещал, без высочайшего на то дозволения, фигуры смоленского герба в своем нашлемнике; Рибопьеры по случаю принятия графского титула добавили к своему щиту главу с возникающим императорским орлом и т. д. В этих случаях были налицо заслуги как причина возможных аугментаций, но по причине отсутствия должного ходатайства не последовало пожалования таковых. Случалось и наоборот: без особых оснований родовые гербы с «цитатами» из государственной символики получали высочайшую апробацию.
____________________
[20] Кстати, элементы герба Ярославского наместничества в гербах уездных городов, пожалованных в 1778 г., имели именно характер аугментации; лишь позднее, весьма постепенно, земельные части в гербах уездных городов превратились в стереотипные обозначения административной принадлежности.
Некоторые гербы практически целиком состоят из почетных жалованных элементов (как у графа Сперанского: вверху щита — российский орел, внизу — измененный герб Сибири).
Иногда исследователь может легко вычленить аугментацию из герба — если известно, как герб выглядел до ее дарования, или же если аугментация содержит узнаваемые фигуры: двуглавого орла или его часть, императорское «вензелевое имя» (монограмму), при Павле I — мальтийский крест и т. д. В иных ситуациях грань между аугментациями и собственно родовыми знаками может быть неясной (как у графов Апраксиных, дворян Чичаговых и др.). В случае с уже упомянутыми екатерининскими пожалованиями поля со звездой было бы невозможно убедиться, что это аугментация, если бы не указание в тексте пожалования. Жалованный герб, как и любой его элемент, сам по себе есть почетный дар; аугментации лишь наиболее ярко выражают это, играя роль «дара по преимуществу».
Аугментации могли дароваться как к утвержденному ранее, так и к самобытному гербу (как в большинстве графских пожалований XVIII в.), но в последнем случае, как правило, старые элементы герба получали узаконение вместе с новыми.
Особое место в русской геральдике занимает лейб-кампанская аугментация, уже упомянутая выше. «Генеральный» лейб-кампанский герб был добавлен в гербы лейб-кампанцев, занимая правую половину рассеченного щита (лишь у графов Шуваловых и Воронцовых он занял место во главе щита, а у графа А. Разумовского был закомпонован с другими аугментациями). Подобного рода общую аугментацию Екатерина II предусмотрела для членов Уложенной комиссии.
Довольно нередки в родовых гербах аугментации, дарованные иностранными монархами.